Austerlitz in level

Nov 10, 2020 Turkish rated it it was amazing

Даже перечитал свой отклик на Головокружения. Надо было, конечно, с Аустерлица начинать, может и Головокружения зашли бы. Потому что здесь тоже такая же спокойная атмосфера собирания памяти, но шире - сути истории, ее непостижимости, как минимум непостижимости "научно". Достаточно сложно это все разбирать, тут бы диалог с кем-нибудь более образованным устроить. Книга действительно сложная. Может у меня крен в методологический момент в силу исторического образования, но все же мне кажется, что Ау Даже перечитал свой отклик на Головокружения. Надо было, конечно, с Аустерлица начинать, может и Головокружения зашли бы. Потому что здесь тоже такая же спокойная атмосфера собирания памяти, но шире - сути истории, ее непостижимости, как минимум непостижимости "научно". Достаточно сложно это все разбирать, тут бы диалог с кем-нибудь более образованным устроить. Книга действительно сложная. Может у меня крен в методологический момент в силу исторического образования, но все же мне кажется, что Аустерлиц как раз о том, что есть история, как она связывается с настоящим, можно ли ее понять, и можно ли ее препарировать объективно, как того требует наука. Особенно, когда дело касается таких трагедий, как холокост, где объективность историка совершенно невозможна. Вывод, в общем, неутешительный для нашей системы образования, которая в вопросе исторической методологии, во всяком случае, в провинции, стоит, в лучшем случае, на столпах, построенных классиками марксизма-ленинизма, а в худшем — и вовсе руководствуется позитивистской методологией века 19. Зебальд, конечно, ближе к постмодернистам, не зря такой постмодернистский философ истории как Х. Уайт его обсасывает в своей последней книге. Если отвечать на
просто книжный мальчик 😊 wrote: "В книге вообще много таких моментов, когда одна страница улавливает суть всей книги" ,
то, по-моему, самая суть книги как раз в самом конце: "Ты стоишь на твердой земле и видишь, всего лишь в одном шаге от тебя, разверзшуюся пустоту и понимаешь, что тут не перехода, а есть только тоненькая кромка, по одну сторону которой обыкновенная жизнь, воспринимаемая как нечто само собой разумеющееся, тогда как по другую - ее абсолютная, непостижимая противоположность. Бездна, в которую не проникает ни единый луч света, представляет для Якобсона символ канувшей праистории и его семьи и его народа, истории, которую, как ему известно, никогда уже не извлечь из поглотившего ее мрака". И никакие монструозные библиотеки, к сожалению, не помогут поймать историю за хвост, удержать ее, разве что как эмоциональную память конкретного человека. Там есть еще одна замечательная цитата, которая вроде как немного даже оптимистична в вопросе познания истории, но пессимистична в своей сути, когда Аустерлиц интересуется белочками: "Но если все вокруг белым-бело, то как же белки найдут то место, где они спрятали свои запасы? - Вот так, слово в слово, сказала Вера, звучал тот вопрос, который я постоянно повторял и который меня постоянно тревожил. Действительно, откуда белкам знать, и откуда знать нам, и что мы знаем вообще, и как нам вспомнить, и что мы обнаружим в конечном счете". И учитывая, что этот пассаж стоит до того, который я привел ранее - ответ опять неутешительный. И даже знание языка можно забыть.
Скорее всего, здесь еще очень серьезная проблематика о прошлом Европы, о том, как она пережила трагедии Второй мировой войны, но это, пожалуй, мне и менее интересней, да и я не обладаю такими знаниями, чтобы во все это вчувствоваться.
Замечательная книга, очень серьезное размышление о сущности истории, на уровне каких-нибудь методологических трактатов того же Коллингвуда. Проблема, во всяком случае, на хорошо поставлена.
Еще хотел бы сказать, что мне очень нравится стиль Зебальда, который я отметил еще в Головокружении. Там этот момент прорывался реже, преимущественно, потому что мы было глубоко похер на описываемых героев. В Аустерлице повествование вводит в транс созерцания какой-то такой вот ниточки памяти, не знаю как автор из раза в раз этого достигает, но умиленно-удовлетворенное состояние сопровождало меня на протяжении всей книги. Безвременье, не знаю, как это объяснить, какая-то легкая меланхолия, мысли о судьбах, не поломанных войной, а скорее вообще, что останется от каждого из нас. Короче, хорошо получается дохера одухотворенное чувство создавать у Зебальда.
Хорошо бы какую-то серьезную критику почитать, роман явно неординарный и заслуживает того, чтоб в нем покопаться. ...more

3 likes · Like · see review